"До самого края..." (притча)

[pfee]

"По длинному-предлинному коридору шел юноша. Он был безотчетно уверен, что впереди его ждет нечто важное. Коридор был скупо освещен, то заворачивал вправо-влево, то простирался бесконечно прямо и вёл куда-то, откуда всё время слышался шум больших механизмов. Юношу подгоняло нетерпение, хотелось поскорее увидеть то, куда его вела интуиция, и он едва не бежал вприпрыжку. В пути он встречал людей, которые были заняты чем-то своим. Они нехотя отвечали на его приветствие. В их мире не было симпатий к праздношатающимся. Юноша ещё плохо знал людей. Он думал, то, чем они заняты, наверное, слишком важно, поэтому они так напряжены и сосредоточены. На самом деле, их просто раздражали его бодрый вид, легкая походка, лучащийся оптимизмом взгляд и его свободная устремленность.



За одним из поворотов юноша поскользнулся на каком-то пятне и сбился с шага. Впереди шел сгорбленный человек с двумя полными ведрами черной масляной жидкости. Поравнявшись, юноша увидел, что человек стар и ноша для него явно тяжела. Юноша собрался, было, обогнать носильщика, но заметил, как дрожат от усталости натруженные руки, и захотел помочь. Ведь для него это сущий пустяк. Он легко подхватил оба ведра и позволил старику перевести дух. Пока шли, разговорились. Оказалось, что масло необходимо для больших механизмов. Старику это дело поручили давно. Носит, сколько себя помнит, и ни разу не выбился из графика. Это очень важно - приносить всё до капельки и точно ко времени: иначе всё сломается, и тогда случится ужасное. Но уже три дня, как силы покинули его. Благо, судьба послала помощника. Глядя на то, как радуется старик, юноша не стал его огорчать и решил сбегать разок за очередной порцией: пусть старик отдышится. Пока он ходил к масляному источнику, старик умер. Опечалился юноша и хотел, было, продолжить свой путь, но вспомнил, с каким священным трепетом говорил покойный о машине, и растерялся. Вдруг, больше никто не принесет ей масла? Старик говорил, что тогда случится что-то ужасное! Показалось, сама машина стала гудеть тревожнее, предупреждая, чтоб не уходил. Так и есть: пора снова заливать смазку. И хотя другая тревога давила на его чуткое сердце, подсказывая, что его ждёт свой путь, резко вспыхнувший красный фонарь заставил его схватить вёдра…



Много масла утекло с тех пор в чрево машины. Раз за разом машина всё ритмично съедала. Некогда легкие ведра становились всё тяжелее. Уже не мог вспомнить, когда его ноги перестали пружинить, стали шаркать и подгибаться. Спина сгорбилась. Узлы вен разбухли и причиняли боль. А машина постоянно требовала своё. Однажды он попробовал уйти от неё. Да, в какой-то миг он подумал, что ему всё-таки лучше вернуться, что свой путь важней, что еще не поздно. Он уходил, а машина зло ревела вслед. Он удалялся, а она грохотала невидимыми поршнями-шестернями. Он почти дошёл до поворота, не выдержал и оглянулся: огромные механизмы раскалились до малинового цвета. Тогда он испугался и вернулся, чтобы служить машине дальше. С тех пор его мучила мысль: когда-нибудь он совсем ослабеет, что тогда?



Шаги путника за спиной заставили его вздрогнуть, и из ведра немного выплеснулось. Не было сил оглянуться, чтобы убедиться, что шаги - не очередная галлюцинация. Лишь услышал, как невидимый путник поскользнулся и сбился с шага. А вот уж и поравнялся. Выглядит совсем молодо. По всему видно, спешит. Ещё мгновение, и уйдёт. Неужели уйдёт? Невольно вырвался из впавшей груди стон отчаяния. Юноша оглянулся, и их глаза встретились. Видимо, этот миг заставил его задержаться. Он добродушно подхватил выскальзывающие из обессилевших рук вёдра и пошел рядом. За те триста шагов, что прошли они вместе, старый носильщик успел рассказать юному незнакомцу, как важно для машины масло. Когда тот, насвистывая мелодию, отправился к источнику, уставшей душе впервые за долгое время стало легко. Почти счастливый, он присел у железной опоры передохнуть. Тут его душа вырвалась на свободу, и он тихо умер…



Новый юноша пребывал в растерянности. Хотел уйти, но машина фыркнула каким-то клапаном и шумом напомнила о себе. Какое-то время носил ей смазку и мрачнел оттого, что вынужден делать то, что противно душе. Несколько раз в отчаянии швырял на дорогу опостылевшие вёдра и порывался уйти. Но всякий раз оглядывался на скрежещущую машину и, ужасаемый видом её раскалённых механизмов, с проклятиями возвращался. И прошел еще один срок. Иссохла еще одна пара перетружденных рук. Еще одна спина скрючилась. Еще одна душа скукожилась от бесконечного металлического лязга…



Он почти потерял надежду. Но всё-таки пришел день, когда появился очередной юноша. Легко перепрыгнув через лужу чёрной маслянистой дряни, он обогнал странное сгорбленное существо со смешными вёдрами и побежал вперёд по коридору. Он оглянулся только, когда старик крикнул ему: - Постой! Разве ты не поможешь мне?

- Прости, отец, я спешу.

- У меня нет сил. Помоги!

- Ну, так брось эти вёдра, зачем они?

- О, это важно.

- Прости.

- Если ты не поможешь мне, случится ужасное.

- Ты уверен? И что же?

- Машина сломается.

- Да нужна ли твоя машина?

- Ты не понимаешь: нельзя, чтоб она сломалась. Слышишь грохот? Ей давно нужна смазка, а я без сил.

- Прости, старик. Я не хочу опоздать. Подожди, может, будет кто-то другой.

- Умоляю, возьми эти вёдра!

- Нет.

- Но почему?

- Говорю тебе, упрямый старик: я спешу, и мне нет дела до твоих вёдер.

- Но ты же должен! Я ждал тебя всю жизнь…

- Это неважно. Прощай.



Вёдра выпали из старческих рук, и чёрная смазка вылилась под ноги. Юноша неловко отпрыгнул, поскользнулся и, взмахнув руками, упал туда, где светились зловещим светом раскалённые механизмы. Его крик растворился в грохоте агонизирующей машины.



Всё вокруг тряслось и скрежетало, но страх уже не был властен над стариком. На его глазах рушился порядок вещей. Держась за стенку, он равнодушно побрёл по коридору и вскоре вышел туда, где всё кончалось. Когда большие тучи дыма от умершей машины развеялись, над головой открылось голубое небо, и до самого края земли простирался прекрасный солнечный мир."